У Натальи Алексеевны Климец пять дочерей. Первая родилась в воскресенье, вторая — в понедельник, третья — во вторник, четвертая — в среду, а пятая — в четверг. Понедельник выпал Гале, и, узнав ее историю, грешным делом начинаешь укрепляться в предубеждении к этому дню. Прошлой зимой талантливой легкоатлетке, входившей в списки сборной, поставили диагноз — саркома Юинга на второй стадии. Недавно было закончено тяжелейшее лечение и начался период реабилитации.

Мы должны были бы встретиться с Галиной Милевской в другое время и в другом месте. Например, в училище олимпийского резерва, где легкоатлетке прочили славу другой уроженки Брестчины Надежды Остапчук. Или в каком-то из минских кафе, в которое она пришла бы на интервью в статусе одной из наших олимпийских надежд. Или в Национальном аэропорту, куда я приехал бы, чтобы встретить сборную Беларуси после успешного чемпионата мира. Было бы здорово поговорить главным образом о легкой атлетике, планах в ней. Но нет. Мы сидим вместе с Галей и ее матерью в Центре детской онкологии, гематологии и иммунологии, где спортсменка боролась со страшным недугом, и говорим о спорте лишь вскользь. С этой темы, чтобы немного утихомирить обуревающее всех волнение, мы, впрочем, начинаем.

— У меня перед глазами был пример Надежды Остапчук, которая родилась в Столинском районе, а я в близком к нему Ивацевичском. Тренеры, работающие в Телеханах от спортивной школы Ивацевичей, как-то предложили прийти на тренировку. Сходила — сразу же понравилось и увлекло. Занималась пару лет в этой спортивной школе. Затем пригласили в Брестское государственное областное училище олимпийского резерва. Совмещала там учебу с тренировками. Отличное время.

— Были на хорошем счету?

— Входила в юношескую национальную команду. По своему возрасту была первым-вторым номером. На соревнованиях внутри страны в ядре у меня, по большому счету, была только одна соперница — дочь Натальи Шиколенко Анна Тарасюк. Очень принципиально с ней всегда конкурировали. Правда, она, несмотря на то что у нее основной вид не ядро, а копье, побеждала чаще.

— Какой ваш личный рекорд?

— На тренировках толкала ядро и за 16 метров, а на соревнованиях мой лучший результат 15,09. Неплохо. Но я чувствовала в себе силу для того, чтобы прибавлять. Были хорошие результаты и во второй моей детско-юношеской специализации — метании диска. Смотреть разные страны, выигрывать медали, получать соревновательные эмоции — мне буквально все нравилось в спорте.

— Теннисистка Алиса Клейбанова рассказывала, что, услышав от врачей страшный онкологический диагноз, она почувствовала... облегчение, так как долго была в подвешенном состоянии.

— Когда сестра сказала мне о том, что у меня рак, сразу в три ручья полились слезы. Но вместе с тем я, наконец, узнала причину своих адских болей, которые начались у меня за несколько месяцев до того. Брестские медики, знаете, уже не верили, что я действительно страдаю. Говорили, я фантазирую, придумываю, чтобы сачковать тренировки. А ведь я какое-то время даже с невыносимой болью на них ходила, чтобы из училища не отчислили...

При этих словах голос Гали срывается, ее большие, будто два озера, глаза увлажняются слезами. Поэтому нить разговора подхватывает ее мать Наталья Климец:

— Нога у Гали начала болеть в сентябре 2014-го. Но, прежде чем нам поставили правильный диагноз, пришлось пройти семь кругов ада. Врачи в Бресте засматривали до дыр снимки коленного сустава, но ничего не видели. Потому что опухоль развивалась в бедре, а в колено боль иррадиировала. Чего только ни делали. И в гипсе ногу подвешивали, чтобы мышцы расслабить, и лангету ставили, и сильнейшие обезболивающие уколы кололи — никакого толку. Галя потеряла в весе 12 килограммов, не спала по ночам, мучалась. А врачи пришли к тому, что начали советовать мне показать дочь психиатру. Она, мол, придумывает, что у нее болит. Мы этого, конечно, делать не стали. Поехали в Минск. И здесь у Гали выявили онкологию. На второй стадии. Если бы позже, ногу, скорее всего, пришлось бы ампутировать.

Дальше шесть блоков “химии”. Сложнейшая восьмичасовая операция по эндопротезированию бедренной кости, коленного и тазобедренного суставов. Затем опять “химия”. Тяжелейшие испытания. Галя продолжает:

— Во время первой “химии” теряла сознание, выворачивало всю наизнанку. Когда сделали операцию, после восьмичасового наркоза нога болела так, что даже морфий, который кололи врачи, полностью не спасал. Да и затем... Долгое время надо было только лежать. Для меня, привыкшей к постоянному движению, это являлось настоящей пыткой. Хотя тогда еще, наверное, было и нельзя, примерно через месяц после операции я начала прыгать на одной ноге. Ходила по палате под руку со старшей сестрой.

— Не вините легкую атлетику за то, что заболели?

— Знаю, что порой развитие саркомы Юинга может спровоцировать травма. Но у меня никаких переломов или еще чего-то подобного не было. Ни на кого из спорта обид нет. Да и врачей, которые долго не могли поставить верный диагноз, уже простила...

— Многие спортсмены, сталкивающиеся с большими проблемами со здоровьем, жалуются на то, что чувствуют себя выброшенными. Говорят, мол, когда ты в спорте, купаешься во внимании. Затем о тебе вспоминают лишь по случаю. А в итоге вообще забывают.

— Не знаю, как у кого, но я не одинока. Школьный класс, когда стал известен мой диагноз, сбросился и купил мне большого плюшевого медведя, шесть килограммов конфет. Родители моих одноклассников и учителя в Бресте собрали для меня 5 миллионов рублей. Сейчас звонят, интересуются. Федерация легкой атлетики, насколько знаю, хочет помочь какой-то суммой. Часть денег, необходимых для покупки специального аппарата для разработки суставов, перечислил “Клуб 5000”. Морально очень помогают мама, отчим, сестры. Даже совершенно незнакомые мне люди порой могут зайти в наш дом со словами поддержки. Для меня это очень важно.

— Есть мнение, что спортсменам легче переносить тяжелое лечение, потому что они — привыкшие к испытаниям...

— Не могу так сказать. Спорт — это одно. А больница — совсем другое. Лучше тренироваться по десять раз в день, чем пережить то, что мне пришлось. В депрессию, впрочем, не впадала. И не собираюсь. Все поддерживают. И осложнения, слава Богу, прошли мимо меня.

— Вас протез не беспокоит?

— Нога как будто не своя — хожу неуклюже, но зато без палочки и костылей. Протез, который мне поставили, вроде как навечно. Правда, время от времени буду проходить так называемый техосмотр. Как машина.

— Девушки, как известно, довольно болезненно относятся к волосам...

— Отрастут со временем. А пока привыкла и без них. Помню, когда вернулась домой после первого блока “химии”, посадила сестричку на плечи — у нее в ручонках целый клок моих волос так и остался. Сначала сделала короткую стрижку, потом постепенно и такой не осталось. Переживала. А потом подумала: смысл? Зато сейчас могу хоть каждый день цвет волос менять. У меня рыжий парик есть, русый, черный.

— Какие у вас планы на будущее?

— Мне очень часто снится сектор — то, как я толкаю ядро или метаю диск, как общаюсь с подругами по команде, тренерами. Если бы такая возможность была, я вернулась бы в легкую атлетику. Но врачи рекомендуют избегать нагрузок и стрессов, и я понимаю, что дорога назад закрыта. Инвалидность, впрочем, не значит, что сейчас я лягу на диван и буду плевать в потолок. Несмотря на онкологию, доучилась, летом получила диплом об общем образовании. Сейчас выбираю университет, в который буду пробовать поступать. Пока же дойдет до этого, собираюсь пройти в Пинске курсы и делать маникюр. Начать “экспериментировать” можно будет со своих родных: мамы, сестер...

— О чем вы мечтаете?

— Уютный домик у меня есть: живем на хуторе под Телеханами — тишина, благодать. Маленькая сестренка, которой сейчас полтора годика, есть. О собственной семье пока не думаю, но придет время и для этого. Встречаюсь с одним хорошим молодым человеком. Когда он узнал о моем диагнозе, не поддался стереотипам и не отвернулся от меня. Здесь, в Боровлянах, много раз навещал.

— Какой подарок вы хотели бы получить на скорый день рождения?

— Здоровья побольше. И набор косметики.

Кстати

Существует благотворительный счет на имя Натальи Климец, нуждающейся в средствах для лечения и реабилитации дочери Галины Милевской. Счет открыт в центре банковских услуг № 111 — г. Ивацевичи, ул. Советская, 16; УНП 200369858; МФО 150501245:

белорусские рубли — транзитный счет № 3819990020071 на благотворительный счет № 000015 в центре банковских услуг № 111/Операционная служба, бессрочный;

доллары США — транзитный счет № 3819990009715 на благотворительный счет № 000024;

евро — транзитный счет № 3819990009715 на благотворительный счет № 000010.

Источник: Народная газета

Автор: Юрий Бакеренко